SHPORA.net :: PDA

[ Back ]

Эпоха Возрождения отмечена возникновением новых взглядов на человеческое общество и его историю, на государство и право. Порвав с божественно-сверхъестественной трак-товкой общественных установлений, гуманисты стали рассматривать их как результат деятельности самих людей, поставили вопрос о закономерности исторического развития. В эпоху Возрождения авторитет истории был столь общепризнанным, а ее вердикты были столь непререкаемыми, что в глазах сильных мира сего история уступала разве одной лишь теологии, и то больше по традиции. Придворный духовник и придворный историк в равной мере распоряжались посмертными судьбами правителей: первый – на небесах, второй – на земле. История как бы воссела на интеллектуальном троне, а стоявшие по сто-ронам его философия и поэзия внимали ей с благоговением. Служение истории рассмат-ривалось как в высшей степени почетное, поскольку в этом видели проявление не только высших интеллектуальных способностей, но и гражданских доблестей. Панегириками по-адресу истории, на различный лад повторявшими и “развивавшими” определение Цице-рона (“история - учительница жизни”): история это “эссенция жизни, сливки опыта, сок мудрости, сердцевина рассудка, библиотека знаний, ядро политики, разоблачительница скрытого, календарь времени, светильник истины, жизнь памяти…” Практическая, при-кладная польза истории не знала себе равных. Если сублимировать многочисленные суж-дения на эту тему, то окажеться, что история является вренейшим средством дял решения самых различных общественно-политических и моральных проблем современности, необ-ходимейшим руководством в повседневной жизни как общества в целом, так и отдельно взятого человека. В истории видели школу политики, сокровищницу опыта, ведущего к открытию универсальных принципов власти, суверенитета, ничем не заменимую школу морали, житейской мудрости и дальновидности: “На примерах прошлого история учит нас здраво судить о вещах настоящего, предвидеть будущее с тем, чтобы мы могли знать, чего желать и чему следовать, что отвергать и чего избегать. Таким образом, историки полез-нее философов, поскольку они не только утверждают, но и “иллюстрируют” свои положе-ния “соответствующим течением событий”, они лучше поэтов, ибо при всех преувеличе-ниях всегда основываются на истине. Вообще надежды на практическую полезность исто-рических знаний были столь велики, что в них усматривали чуть ли не предпосылку чело-веческого счастья: “История наставляет, как жить благополучно и счастливо, поэтому знания ее в равной мере нужны и правителю, и подданному, особенно же они важны для того, кто стоит у кормила правления стран и народов”. Одно из определений истории – “lux veritatis” (свет истины) долго служило прикрытием для весьма неприглядной практи-ки хронистов и историков, служивших отнюдь не идеалу, ибо история часто писалась с «умыслом», отражая злободневные интересы династий, стремления правителей, распри знати – одним словом, удовлетворяя “запросы” могущественных покровителей. Власть предержащим было угодно, чтобы история «воспитывала гражданственность», «учила по-рядку». Например, частые восстания в Ирландии английские ученые объясняли «дорого-визной исторических книг». «Исторические знания» рассматривались как необходимая предпосылка изучения всех других наук искусств, как важное условие укрепления вла-дельческого титула и нерушимости сословных привилегий. Человек из общества мог мало смыслить во всех других науках, но приличия требовали хотя бы самых общих знаний по истории: в ней он находил нужные прецеденты, примеры, поступки, решения и даже за-конченные «речи» публично-правового характера. Для верхнего слоя бюргеров знание ис-тории, как и образование в целом, являлось средством социального возвышения и «обла-гораживания» В низших слоях горожан тот же интерес был вообще бескорыстным. Здесь упор делался на самообразование – домащнее чтение. Фактом огромного значения стало распространение дешевых исторических изданий, доступных даже ремесленным учени-кам. Это стимулировало гражданскую, политическую активность масс. Поэтому особое значение приобрело осмысление деятельности не только сильных личностей, но и коллек-тивных культурных достижений – всего, что способствует земной славе.



Прокладывая дорогу новой идеологии в борьбе со старым миром, люди Возрождения осуждали феодальную раздробленность и сепаратизм феодалов, выставляли в качестве своего идеала сильную королевскую власть и централизованную монархию как политиче-скую организацию нации. Однако крайний индивидуализм, эгоцентризм был свойственен и политической мысли той эпохи. Им пронизано творчество писателя, публициста, поли-тика Никколло Макиавелли, чье имя стало нарицательным для названия беспринципно-сти. Свои взгляды по вопросу управления государством он изложил в труде «Государь». Там он, в частности, заявлял, что «…Тот, кто отвергает действительное ради должного, дейст вует скорее во вред себе, нежели на благо, так как, желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь со множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности». «… Раз в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им сле-довать, то благоразумному государю следует избегать тех пороков, которые могут лишить его государства, от остальных же – воздерживаться по мере сил, но не более. И даже пусть государи не боятся навлечь на себя обвинения в тех пороках, без которых трудно удер-жаться у власти, ибо, вдумавшись, мы найдем немало такого, что на первый взгляд кажет-ся добродетелью, а в действительности пагубно для государя, и наоборот: выглядит как порок, а на деле добавляет государю благополучие и безопасность». «…Тратить можно либо свое, либо чужое. В первом случае полезна бережливость, во втором – как можно большая щедрость. Имущество, которое не принадлежит тебе и твоим подданным, мо-жешь раздаривать щедрой рукой, ибо, расточая чужое, ты прибавляешь себе славы, тогда как расточая свое – ты только себе вредишь». «…Лучше всего, когда подданные боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж при-ходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Однако государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушать страх без ненависти. Чтобы избежать ненависти, государю не-обходимо воздерживаться от посягательств на имущество граждан и подданных и на их женщин. Даже когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он может сде-лать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина, но он должен осте-регаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества». «…В наше время великие дела удавались лишь тем, кто не старался сдержать данное слово и умел, кого нужно, обвести вокруг пальца; такие государи в конечном счете преуспели куда больше, чем те, кто ставил на честность. Из чего следует, что разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание. Такой совет был бы недостойным, если бы люди честно держали слово, но люди, будучи дурны, слова не держат, поэтому и ты должен поступать с ними так же. А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется. Примеров тому множество: сколько мирных договоров, сколь-ко соглашений не вступило в силу или пошло прахом из-за того, что государи нарушали свое слово, и всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить». «…Обладать добродетелями и неуклонно им сле-довать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими – полезно. Иначе говоря, надо яв-ляться в глазах людей сострадательным, верным слову, милостивым, искренним, благо-честивым – и быть таковым в самом деле, но внутренне надо сохранять готовность про-явить и противоположные качества, если это окажется необходимо. Поэтому в душе госу-дарь всегда должен быть готов к тому, чтобы переменить направление, если события при-мут другой оборот или в другую сторону задует ветер фортуны, то есть, как было сказано, по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла. Государь должен следить за тем, чтобы не совершить ничего, что могло бы вызвать ненависть или презрение подданных. Если в этом он преуспеет, то свое дело он сделал, и прочие его по-роки не представят для него никакой опасности. Дела, неугодные подданным, государи должнывозлагать на других, а угодные – исполнять сами. Государю надлежит выказывать почтение к знати, но не вызывать ненависти в народе».