SHPORA.net :: PDA

[ Back ]

экономические опыты, новая внешнеполитическая доктрина.

То, что мы знаем о порожденной Октябрьской революцией советской государственно-

политической системе, не оставляет сомнений для вывода: она или могла быть

однопартийной, или включать в себя такие партии социалистической ориентации,

которые добровольно подчинили бы себя большевикам, отказались бы от проведения

собственной политической линии, борьбы за массы под партийными знаменами.

Позднее историки определили такой тип взаимоотношений между коммунистами и

социалистами, как признание последними «руководящей роли компартии в условиях

строительства социализма».

Левые эсеры оказались единственной социалистической партией, которая после

колебаний вступила в правительственный блок с большевиками в декабре 1917 г. и

получила в СНК несколько портфелей наркомов (земледелия — А. Л. Колегаев,

юстиции — И. 3. Штейнберг, почты и телеграфа — П. П. Прошьян, имуществ

Российской республики — В. А. Карелин и местного самоуправления — В. Е.

Трутовский). Представители партии вошли также в ВЧК и ряд других центральных

ведомств.

Правительственного соглашения с левыми эсерами настойчиво добивались сами

большевики. Не обращая внимания на эсеровские неонароднические иллюзии и

экзальтированный революционаризм, они надеялись таким образом упрочить

социально-политическую базу послеоктябрьской власти за счет близкой им по

тактическим позициям партии и стоящих за ней широких слоев сельского населения.

Однако и левые эсеры, эти неисправимые романтики от революции, преследовали

собственные цели. Их определила на I съезде партии (ноябрь 1917 г.) ее лидер М.

А. Спиридонова. «За большевиками,— заявила она,— идут массы, но это временное

явление. А временное потому, что там нет воодушевления, религиозного энтузиазма.

Там все дышит ненавистью, озлоблением. Эти чувства, вызванные личными,

эгоистическими побуждениями, хороши во время ожесточенной борьбы и баррикад. Но

во второй стадии борьбы, когда нужна органическая работа, когда нужно создавать

новую жизнь на основе любви и альтруизма — тогда большевики и обанкротятся. Мы

же, храня заветы наших борцов, всегда должны помнить о второй стадии борьбы».

Как видим, левые эсеры были далеки от признания «руководящей роли компартии» и

вынашивали планы оттеснить их при первом удобном случае от кормила

государственной власти.

Понятно, что при таких исходных условиях правительственный блок не мог быть

прочным. Противоречия там неуклонно нарастали. Острые дискуссии шли по вопросам

как принципиально-теоретическим, так и сугубо практическим. Разделяя

социалистический выбор ведущей партии коалиции, левые эсеры выступали против

марксистского тезиса о «диктатуре пролетариата». В противовес ему они выдвигали

идею «трудовой демократии» или власти «трудового народа» (под ним по

народнической традиции подразумевались рабочие, все слои крестьянства и

интеллигенция) в форме Советов. Поэтому они были решительно не согласны с

превращением Советов в административный придаток большевистской власти. Столь же

яростно критиковали левые эсеры и меры по закрытию оппозиционных газет,

утверждению в судопроизводстве принципа «революционной целесообразности»,

заключению сепаратного мира с Германией и др. В марте 1918 г. после ратификации

Брестского мира IV Всероссийским съездом Советов левые эсеры вышли из

правительства.

Во ВЦИКе левоэсеровская фракция сосредоточила огонь своей критики на

экономической политике большевиков, получая активную поддержку со стороны правых

эсеров, меньшевиков, анархистов и других оппозиционных политических групп в

советском «парламенте».

К тому времени умеренные социалисты уже изживали «парламентскую» фазу своего

противоборства с правящей партией. Отчаявшись в тактике политического давления

на нее, Совет партии правых эсеров в мае 1918 г. провозгласил в качестве

«очередной и неотложной задачи всей демократии» ликвидацию большевистской

власти. Другим постановлением, в котором говорилось о «приемлемости» появления

«союзной вооруженной силы на русской территории», партийный Совет фактически

санкционировал иностранную интервенцию. Эти решения правых эсеров встретили

поддержку меньшевиков.

Едва успели умеренные социалисты взяться за оружие, как последовал ответ

большевистской партии. В июне 1918 г. эсеры (правые и центристы) и меньшевики

были с большим пропагандистским шумом исключены из ВЦИК и местных Советов.

Началось их повсеместное преследование, повальное закрытие социалистических и

сохранившихся либеральных буржуазных газет.

Репрессии против оппозиционных правых соцпартий представлялись большевистским

лидерам тем более своевременными, поскольку с весны 1918 г. наметилось падение

популярности компартии в городе и деревне из-за проводимой ею политики

свертывания демократических свобод и осуществления жестких мер в сфере

экономики. Достаточно сказать, что с октября 1917 г. по лето 1918 г. численность

большевиков сократилась с 350 тыс. до 150 тыс.