SHPORA.net :: PDA

[ Back ]

Трилогия Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность». Жанр. Повествовательная структура. Сюжетно-композиционные особенности. Внутренний конфликт героя.
По монографии М.Н. Дунаева «Вера в горниле сомнений». Не без воздействия "Исповеди" Руссо зародилась в Толстом потребность создать нечто равное по искренности и глубине само-познания. Он замыслил автобиографическую тетралогию, части которой соответствовали бы основным периодам созревания характера: "Детство", "Отрочество", "Юность", "Молодость".
Четвёртая часть написана не была, она как бы растворилась в нескольких повестях, написанных вслед за "Юностью", в которой уже ощущается усталость формы. Интерес к художественной разработке одного и того же характера иссякает.
В середине каждой из повестей трилогии (1852-1857), в самой глубине их пространства, распо-ложены главы, одноимённые общему названию. Эти главы — сгусток важнейших состояний, мыслей, настроений, определяющих обозначенные в названиях периоды становления характера, судьбы человека, периоды утраты им начальной душевной гармонии.
Это — близость к незамутнённому счастливому переживанию бытия, когда внутренние пережи-вания уже переливаются из одной формы в другую, противоречиво изменяясь (то, что Черны-шевский назвал у Толстого "диалектикою души"), и уже нарушая тем гармоническое безмятежное ощущение счастья.
Отрочество мрачит гармонию разъедающим душу анализом, умственным беспокойством, попыткою самостоятельно овладеть премудростью мира сего, приобщиться усилием собственного рассудка к осмыслению этого мира, уже гораздо прежде осуществлённому многими мудрецами.
Юность разрывает душу мечтами о счастье. Полнота же его ощущается прежде всего в молит-венном переживании своей близости к Богу и слитностного единства с природою.
Здесь нет ещё пантеистической оторванности от Творца. Не природа как самодовлеющая сущ-ность владеет здесь душою человека, но чувство безмерности мироздания, с которым человек составляет единство неомраченное, — наполняет душу духовною радостью.
Однако состояние это — зыбкое, неустойчивое, и из него легко можно сорваться в пантеистиче-ское переживание натуральных основ бытия. Удерживающим может быть здесь единственно сознание и ощущение связи с Создателем, смирение. Но этого сознания и ощущения герою толстовской трилогии порой недоставало — оно не было в нём постоянным. Так, уже в ранней юности им овладевает то понимание смысла жизни, которое в обыденном сознании давно связано с именем Толстого: "...назначение человека есть стремление к нравственному усовер-шенствованию и <...> усовершенствование это легко, возможно и вечно".
Вот что сразу настораживает (пусть тут ещё и незрелый юношеский вывод): представление о внутреннем совершенствовании как о цели жизни. И о лёгкости его осуществления. И о воз-можности осуществления его своими лишь усилиями. Позднее из этого разовьётся толстовская идея о возможности спасения собственными силами, которую он будет повторять многократно. Пока же он ставит себе целью одно совершенствование себя.
Но самосовершенствование не может быть истинной целью: оно лишь средство в системе секулярного бытия. Целью духовное делание становится во Христе и со Христом (и не возмож-но вне Христа). Но толстовский герой о том не задумывается, он вообще мыслит самосовершен-ствование на душевном, нравственном уровне, и тем принижает его, отрывает от духовного стремления к обожению, — что и есть истинное назначение человека. Идея самоизменения к лучшему рождается в Николае Иртеньеве не из ощущения невозможности бытия вне Бога, но из переживания гармонического совершенства природы.
Постепенно Иртеньев приходит к важному для себя выводу, равно как важным оказался он и для самого автора: к мысли о разъединённости людей в невымышленной реальности. Всё, на что наталкивается его взгляд, испытующий жизнь, всё начинает говорить ему об этом.
Уже в автобиографической трилогии камертоном, по которому выверяется истинность восприя-тия мира, истинность жизненного поведения, становится у Толстого народное отношение к жизни — начаток мысли народной "Войны и мира". Это отношение не выражается прямо, оно ощущается поверх всякого рационального осмысления, выраженного в слове, поверх даже самой необходимости в узнавании народного воззрения на те или иные действия, мысли, потребности человека и пр.
Во внутреннем мире Николеньки Иртеньева заложено то, что будет развито позднее в характерах Андрея Болконского, Николая Ростова, Пьера Безухова. Точно так же в последующих произведениях писателя, нетрудно обнаружить — где намётки, где прорись будущих образов, где эскиз, почти готовый для перенесения в пространство обширного полотна. Утончённый психологический анализ, одно из самых важных достоинств Толстого-художника, также обретает присущее ему своеобразие ещё в ранний период творчества писателя. Толстой умеет обнаружить и передать глубоко духовные переживания человека, незаметно входящие в строй эмоционального состояния человека.
По лекции. В 1853 г. в журнале «Современник» появляется первая повесть Толстого «Детство», которая хорошо была принята публикой.
Первой противоречие: Толстой вырабатывает комильфотные правила поведения в обществе, которое он презирал.
Второе противоречие: с одной стороны, он стремится к самоусовершенствованию, но это конча-ется невольным самолюбованием.
Толстой не доверяет слову, но доверяет чувству. Он решает познать самого себя. На методе психологизма, диалектике души основана первая трилогия Толстого «Детство» (1852), «Отроче-ство» (1854) и «Юность» (1857).
Толстой показывает развитие души Николеньки. Его психология показана необыкновенно.
Конфликт в трилогии: стремясь к самоусовершенствованию, Николенька занят только собой, занимается самолюбованием.
Выявляется и главный принцип в творчестве Толстого: противопоставление внешней и внут-ренней жизни, т.е. народной (внутренней) и светской (внешней). Юродивый Гриша и Наталья Саввишна – два героя, живущих внутренней жизнью.
В этой трилогии наблюдается зачаток «зерна» «мысли народной».
По монографии Е.А. Маймина «Лев Толстой. Путь писателя». Биографические повести Толстого – по жанру психологические. Это повести о процессе познания жизни и связанном с этим развитии души. Но уже в этих преимущественно психологических произведениях ограни-читься одними психологическими задачами Толстой не может. В своем изучении душевных движений человека он испытывает потребность не только в глубине, но и в полноте мотивиро-вок. Это с неизбежностью приводит его к расширению сферы изображения, приводит к выходу за пределы психологического в мир социального. Художественный метод Толстого одновременно и интенсивный, и экстенсивный. В своих произведениях Толстой может ставить перед собой задачи психологические или нравственные, но конечным результатом этого оказывается всегда постановка социальных вопросов и проблем.